Фея Грёз, или Изнанка желаний - Страница 21

Утар сделала страшные глаза и провыла тихим жутким голосом:

– Сегодня вся столица будет смаковать подробности весёлого выезда вздорной бабёнки верхом на эльфийской табуретке. Надеюсь, она перестанет издеваться над бедной девушкой и морить её голосом.

Громко вопящая, пухленькая служанка думала только о том, как бы взбесившаяся эльфийская табуретка не скинула её на всём скаку наземь. Пальцы её уже начинали болеть и соскальзывать с деревянного сидения. Девица вопила дурным голосом и пыталась удержаться. «Боги, эта соплячка получит у меня. Она хотела избавиться от моего пригляда, а там три Феечки с мордашками студенток-первокурсниц сидели и объедались сладким. Подлые чванливые твари. Погоди, Арена, вот вернусь, посидишь у меня пару месяцев на воде и чёрствых корках хлеба. Девка на выдании должна быть скромна и молчалива. Ведь никому не нужна гордячка и болтушка. Да когда ж эта табуретка эльфячья ужо угомонится. К меня там девка молодая без пригляда, не случилось бы чего. Орки-то не всё ещё в степь ушли, да и наёмников полно везде»…

Тут сноровистая деревянная лошадь, изукрашенная причудливым растительным орнаментом, резко затормозила и точно на дыбы встала. С пронзительным визгом толстуха шлёпнулась в огромную лужу, до краёв полную жирной грязью. Рядом возмущённо хрюкнул матёрый хряк: ему совсем не понравилась шумная товарка.

В это время мимо проезжала весьма замызганная и бедная орочья кибитка. Она принадлежала сыну весьма бедного и захудалого рода, столь незначительного, что ни одна орчанка не пожелал выйти за него замуж или прийти в гарем, при дележе пленниц ему тоже ничего не доставалось, так и мыкался он в гордом одиночестве, перебиваясь мелкими кражами. Звали молодого воина Вувык.

– О, гляди-ка, бабёнка! Вроде не старая и не страшная, – схватив до полусмерти перепуганную служанку за шиворот, он зашвырнул её внутрь кибитки и стеганул волов, которые меланхолично жевали какую-то подобранную тут же на улице гадость.

На несчастье Вайры, в переулке никого не было, потому для горожан так и осталось неразрешимой загадкой, куда как сквозь землю провалилась вздорная служанка старого аптекаря. Посудачили, погадали, да и забыли. Других проблем было полно даже после того, как орочья орда, преследуемая грозной Царь Бабой, укатила прочь.

Когда табуретка, вернувшись без своей наездницы, подскакала к девушке и, точно большая собака или лошадь, легонечко ткнулась той в колени, Арена расправлялась с вишнёвым мороженым, вкус которого уже начала забывать. С той поры, как в доме отца появилась эта их дальняя родственница, её жизнь превратилась в нескончаемую пытку. Потом странная жизнь покинула, казалось бы, обычный предмет обстановки кафешки, а дочь аптекаря отправилась восвояси в гордом одиночестве.

Крисиг шутливо раскланялась под тихие аплодисменты знатно повеселившихся подружек и важно пробубнила, проглотив последнюю ложку вишнёвого мороженого, которое она заказала сразу же, как расправилась с персиковым с мёдом лакомством:

– Быть феей – значит, не знать что такое скука! И я не хочу быть никем

другим, честно!

– Девочки, нам пора возвращаться, Онэриль нас всех накажет, если мы не успеем к вечерней проверке, – озабоченно промямлила Утар, чуть не давясь миндальным пирожным.

– Эх, и правда уже пора домой, – тяжело вздохнула Милисандра, – но завтра мы сюда ещё зайдём. Больно уж вкусные тут подают миндальные пирожные. Закажу-ка ещё конвертик с собой, перёд сном можно и ещё посидеть за чашкой травяного взвара.

– Обжора! – Закатила глаза Утар, но Мили никогда её не слушала, когда дело касалась сладкого и вкусного, – Тувин почему-то носа из Академии не кажет, но мне никак не удаётся вытянуть причину такого странного поведения.

– Утар, видимо он где-то кого-то очень здорово «отфеячил» и не хочет, чтобы несчастный ему бока намял. Всё, впрочем, как обычно. Тувин – это Тувин, ходячее феячье стихийное бедствие. Половина жутких историй про студентов именно на его совести лежат… – презрительно фыркнула Крисиг, – Удивительно, вы – близнецы, а абсолютно разные.

– Да уж, отфеячили нас Боги по полной… Родители уже и не знают, что с этим оболтусом вообще делать. Как бы Онэриль и правда не отправила его чистить конюшни… Жуткое место. Меня отец как-то с собой брал туда. Бедные проказники, которых туда на работу ссылают…

– Утар, а что там? Почему стоит Онэриль только заикнуться об этом месте, старшекурсники, бывает, даже в обморок падают…

– Давайте, девочки, я утром расскажу. А то, боюсь, до утра глаз не сомкнём, – Утар побледнела как мел и замолчала. Как не старались девчонки вытянуть из неё хоть слово, всё оказалось напрасным. Феечка точно в ступор впала и молчала в ответ на любые вопросы подружек.

– Вот всегда она так: разожжёт любопытство и жди до утра… Гадкая девчонка, ну, хоть что-то общее наблюдается с Тувином. Больше всего достаётся от них именно друзьям, – обиженно заканючила Крисиг.

– Может, она и права, – покачала головой Милисандра, – Студенты-старшекурсники прошли через многое, нервы у них как из лучшей гномской стали. Я даже предполагать не берусь, чем их можно так запугать, что они сразу становятся паиньками просто при одном упоминании о Конюшнях…

Тувин, воровато озираясь и косясь на окно ректорского кабинета, высвистел оговорённый загодя весёлый деревенский мотивчик. Из подворотни вынырнуло четверо бедно одетых мальчишек, трое тут же принялись за чистку многочисленных «феячьих тапок».